Техника развития духа. Интервью с Паскалиной Ноэль и Фридериком Аудегоном

В последнюю неделю октября на факультете современного танца Гуманитарного университета преподавала французская танцовщица, хореограф и сертифицированный специалист по технике Марты Грэхем Паскалина Ноэль. Она получила классическое танцевальное образование — окончила консерваторию города Бордо. Немного поработав в кордебалете в одной из парижских трупп, она поняла, что для нее достигнутого недостаточно. В поисках себя в 1985 году уехала в Нью-Йорк, где начала изучать танец модерн в школе Марты Грэхем. В этот же период она танцевала в разных труппах — Алвина Эйли, Пола Ланга, а также — в ансамбле при труппе Марты Грэхем. Прошла самый высокий уровень в школе как танцовщица и окончила педагогическое отделение, получив разрешение от директора школа Дайан Грей преподавать технику Грэхем. С тех пор она является одним из немногих официально дипломированных европейских “носителей” заветов “великой Марты”. О том, как сложилась ее судьба, и многом другом нам удалось побеседовать с Паскалиной Ноэль и ее мужем Фридериком Аудегоном, переводчиком и менеджером, организатором собственного фестиваля современного танца.

ZAART: И все-таки, почему техника Грэхем?

Паскалина Ноэль: Вообще-то я отправилась в Нью-Йорк для того, чтобы заниматься мюзиклом на Бродвее. Пока ходила и выбирала школу, случайно попала на урок в школу Марты Грэхем. Это был… удар, удар от Бога. Конечно, это имя я и раньше слышала. Но только здесь я поняла, как это здорово, и насколько это близко мне лично.

ZA: Почему?

П.Н.: Невозможно все объяснить… Техника Грэхем — это не только система движений. В ней заложено глубокое намерение развития духа человека. Я сразу поняла, что найду здесь огромный потенциал для строительства себя как танцора и личности. Семь лет я изучала технику Грэхем и выступала в составе ансамбля при ее труппе (не имея зеленой карточки, я не могла быть в основном составе). Ансамбль имеет тот же репертуар, но выступает только в пределах США.

ZA: Вам довелось видеть Марту Грэхем?

П.Н.: Она была уже в возрасте в то время и появлялась в студии нечасто. Но каждый раз для всех нас — танцовщиков, репетиторов, педагогов это было событие. Когда она входила во время урока, сразу становилась ощутимой ее мощная энергетическая аура; все присутствующие начинали очень волноваться, разумеется. Воцарялась тишина — слышно было, как муха пролетала. Она садилась, как всегда — величественная, прямая, смотрела, иногда произнося, коротко, свои комментарии, советы. Все слушали очень внимательно. Что очень меня подкупало в ней — ее глубоко уважительное отношение к танцовщикам и студентам. Для всех нас это тоже был важный урок. Со своими учениками я стараюсь работать так же.

ZA: Насколько актуален сегодня стиль Грэхем?

П.Н.: Разумеется, ее спектакли — это уже исторический репертуар. А техника — я считаю и всегда будут считать, что она принципиальна для образования современного танцовщика. Ведь в ее технике есть все основные принципы, которые определяют современный танец: стремление к сути движения, обнажение усилия, ощущение тяжести веса, работа с пространством. Мне также близок символизм, семантическая глубина разработанных Грэхем положений тела, жестов. Это наполняет танец смыслом, художественным и философским. Я считаю своей главной задачей распространение этого учения.

ZA: Паскалина, в связи с этим, как сложилась ваша судьба после учебы и работы в США? Я знаю, что у вас есть орден Французской республики в области искусств “За создание имиджа Франции в Центральной Азии”…

П.Н.: Десять лет назад волей судьбы я оказалась в Казахстане — мой муж поехал туда работать. Я пошла к директору Алматинского хореографического училища и сказала: “Я могу вести технику Грэхем”. Ничего подобного, разумеется, не было в учебных программах училища. Но директор училища сказал — пожалуйста, давайте попробуем! Результатом трехлетней работы стало введение дисциплины “современный танец” с оценкой в диплом. Сегодня там преподает Ассель Абакаева — одна из первых и лучших моих учениц, которую я брала также на стажировку в Париж. Кроме того, руководство училища приглашает и других специалистов; в Казахстане идет профессиональное развитие современного танца!

ZA: У вас тесные контакты с Россией, вы проводите здесь мастер-классы (в Московской государственной академии хореографии при Большом театре, также — в Университете Наталья Нестеровой; в Красноярске на фестивале “Айседора”; теперь — в Екатеринбурге). Российский современный танец для вас — это часть экзотической восточной культуры?

П.Н.: Россия для меня — конечно, часть Европы, но с особым, славянским духом. Это страстные люди, которые в искусстве, в частности, в сфере танца не обманывают, они естественнее, искреннее многих своих западных коллег. У вас есть личности, которые уже сделали вклад в историю танца — такие хореографы, как Пона, Баганова. На мой взгляд, это очень профессиональные, оцененные не только в России, но и за рубежом авторы. Что касается восточной культуры. В Алмате я встретилась с сестрами Гобасовыми, они изучали современный танец в Германии. Их танец очень интересен: он отражает взгляд женщин восточной культуры на современное искусство, органично сочетая элементы национального и современного танца. В последнее время мы сотрудничаем с Сашей Гурвичем (он преподает в Гуманитарном университете). Впервые увидев его работу на фестивале в Витебске два года назад, я сразу поняла — вот хореограф, имеющий очень индивидуальный язык, тип движения, богатое внутреннее пространство. Мне кажется, его постановки органичны по содержанию и форме движения.

ZA: Я знаю, что Гурвич принял участие в работе фестиваля “Восток” в городе Сансе, который организовал Фридерик.

Фридерик Аудегон: По возвращении во Францию я долго вынашивал идею показать своим соотечественникам, что российский танец — это не только Игорь Моисеев или “Лебединое озеро”. Что у вас есть настоящие современные хореографы, очень хорошие танцоры и живые идеи для танца. Мне повезло: у одной нашей знакомой есть небольшое имение в Сансе, которое она решила превратить в центр развития современного танца. Мы пошли вместе с ней к “отцам города”, и наши идеи нашли у них отклик: они заинтересованы в развитии Санса — сейчас тихого, провинциального, но когда-то бывшего резиденцией главы французской церкви… В апреле 2004 года своими скромными силами мы сделали первый “выпуск”. Здесь выступили сестры Гобасовы, Лика Шевченко из Москвы, “Окаем” Гурвича. Наш зритель был в этаком положительном шоке… Нынче я предложил Гурвичу сделать новую постановку специально для фестиваля. Он работал в течение 3 недель. В результате получили оригинальную постановку “Лесной дом”, в которой участвовали Паскалина и еще, кроме самого Саши, два ваших танцовщика — Сергей Землянский и Михаил Абрамов и два джазовых музыканта. (Автором музыки был Эрви Легран, сын знаменитого Мишеля Леграна.) По мнению французских специалистов — очень серьезная работа.

ZA: Что ты подразумевал, называя свой фестиваль “Восток”?

Ф.А.: Название фестиваля — метафора, она выражает мое предчувствие, откуда новый танец “взойдет”. И еще это название самой первой ракеты, на которой Гагарин полетел. Должен сказать, что у меня на родине существует много стереотипов и предрассудков по поводу вашей страны. Наши культурные чиновники до сих пор пожимают плечами, когда говоришь о сотрудничестве с Россией. Я хочу убедить их, что они не правы.

ZA: А вот большинство из нас все-таки полагает, что новые идеи идут к нам с Запада. Например, несколько лет назад в Москву приезжали замечательные французские современные труппы; очень интересно, что на протяжении долгого времени в Екатеринбурге идет сотрудничество с французами…

П.Н.: Я считаю, что во французском современном танце идет стагнация, и, думаю, в ближайшее время ничего интересного не произойдет. Мне кажется, что проблема в том, что в какой-то момент было провозглашено: техника ничего не значит, важен только творческий процесс. В результате — наши танцовщики не слишком профессиональны, а в спектаклях нет танца. Большинство некогда радикальных хореографов хотят, чтобы в их спектаклях не только концептуально двигались, но танцевали, создавали образ в движении, ищут танцовщиков за границей. Знаменитая школа современного танца в Анже, созданная когда-то выдающимся американским хореографом Алвином Николаи, приходит в упадок ввиду неумелого руководства новой администрацией.

ZA: Ты хочешь сказать, что во Франции негде учиться современному танцу?

П.Н.: Могу порекомендовать Институт хореографического образования, в котором работаю сама и заведую кафедрой танца модерн. Его директор — Рик Адамс, американец, бывший танцор труппы Элвина Эйли. Он давно уже живет в Париже; и основал Институт 17 лет назад. Принцип образования здесь тот же, что в нью-йоркской школе Элвина Эйли: каждый день у студентов классика, модерн и джаз. Директор Института твердо стоит на том, что техника, совершенство двигательного аппарата — это основа, которая сработает потом в любой другой технике, художественной концепции. И практика подтверждает справедливость: последние годы такие корифеи современного танца, как Морис Бежар, Анжлен Прельжокаж, Клод Брюмашон обращаются к нам за молодыми исполнителями. В нашем Институте есть также теоретическое и педагогическое отделения.

ZA: Как вам ваши екатеринбургские ученики?

П.Н.: Я очень приятно удивлена встрече с ними. Это первый курс, но мне показалось, что у многих — очень хороший потенциал, а главное — они уже теперь знают, что танец — их профессия, и занимаются очень ответственно. Вообще, должна сказать, что уровень подготовки танцовщиков современного танца у вас высокий.

Историческая справка

Марту Грэхем (или Грэм) не случайно считают “великой бабушкой” современного танца (contemporary dance). В модернистском танце, культивирующем произвольную волю художника и отрицание общих правил и норм, ей в 30-е гг. прошлого столетия удалось то, что мало кому до и после нее удавалось. Она создала собственный стиль в современном танце, и главное — то, что обеспечивает его жизнеспособность: очень подробную (почти как классическая) и оригинальную технику. Ее называли “Фрейдом в юбке”, и танец стал для нее способом воплощения подсознательных импульсов через движения тела. В противовес классическому, основой ее танца является не вертикаль, а горизонталь; обнажение мучительного мускульного усилия, зависимость танцующего от физических законов. Грэхем отвергла плавное, завершенное движение, красивую позу ради жесткого, рваного ритма, угловатых и совсем “некрасивых” поз героинь своих постановок. “Сама жизнь — это постоянное усилие”, — говорила она, и создала технику, основанную на чередовании напряжения-расслабления.